Ночная смена. Лагерь живых. - Страница 61

К оглавлению

- Почему?

- Казахи - умный народ. Себя в обиду не даст. Возьми схему ориентиров. Ориентир шесть лева палец - шевеление.

В бинокль посмотри.

Бинокль стоит прямо под рукой. Схема ориентиров нарисованная корявенько, но старательно и закатанная в пластик

- под биноклем. Прикинув, что ориентир шесть - дерево с уродливым легко заметным суком смотрю что там. Точно

шевелится что-то. Но явно очень мелкое. Скорее всего... Ага - кот или кошка. Вроде тот - одноглазый.

- Котяра это. А ты я вижу - националист.

- Конечно. Националисты - это нормально.

- А нацисты?

- Нацисты - ненормально. Кретины.

Отрываюсь от бинокля, смотрю на затылок первого номера.

- И какая разница между ними?

Не оборачиваясь, снисходительно отвечает:

- Нацисты считают всех соседей дерьмом. Потом получают от всех соседей. По башке. Националисты считают все

народы равными. Но свой народ - чуть-чуть-чуть лучше остальных. По башке не получают потому. Живут хорошо. И соседи

уважают.

У саперов взлетают две осветилки, медленно плывут на парашютиках по черному небу. Тени от деревьев метнувшись

вначале, одумываются и медленно и величественно начинают синхронное движение. Гляжу туда в бинокль, нахожу наших -

неторопливо идут по бережку.

- След взяли. Видишь?

- Вижу.

- Разговор продолжай. Соскучил по беседе.

- А напарник?

- Он Дом-2 смотрел.

Мда, тут не позавидуешь. Правда, знавал я людей, которые и журнал Дом-2 выписывали и читали на полном серьезе.

- Ну, так у казахов соседи спокойные.

- Особенно китайцы. Очень спокойные. Только споткнись.

- Зато у вас чеченцев например нет.

Он хмыкает чуть не в голос.

- К нам их сослали. Всех. С мужчинами. Наши мужчины на фронте были. Чеченцы стали свои порядки устанавливать.

Наши их поставили на место быстро.

- Это как интересно?

- Просто. Подъезжает к смелому чеченцу мальчонка на лошадке. Аркан на шею и в степь. Выживет - задумается. Не

выживет - пишут, что сбежал. Милиция тоже казахи. Горцы в степи непривычны. Сбежал, заблудился. Шакалы объели. Потом

наши мужчины вернулись. Тихие были чеченцы. А ваших потом сотнями резали. Никто ничего не сказал. Нет у вас нации, и

националистов нет.

- Нацисты же есть. Да и националисты же тоже...

- Националисты? Где тогда их партия? Газеты? На выборы они шли? Смешно. Да ваших националистов трое соберется

- не договорятся.

- Ну, прямо.

- Что ваши встали? Видишь?

- Вижу, но что встали - не пойму. Опять пошли.

- Так вот не договорятся. Потому как один считает, что русские - только православные. Другой - что только

язычники. А третий - вообще коммунист.

- А нацисты?

- Нет русских нацистов. Нацисты ваши русских ненавидят. Немцев боготворят. Третий Рейх. Какие же они русские

нацисты. Опять смешно. Учился я в Германии. Не за что немцев боготворить.

- Непростой ты пулеметчик.

- Люди все непростые.

- И твой напарник?

- И мой напарник. В дураке все непонятно. Чего простого?

- Слушай, а ты кем работал?

- Философию преподавал - невозмутимо говорит казах.

- Сочувствую. Когда философу и поговорить не с кем - это тяжко.

- Я не философ. Я философию преподавал.

- Ну ладно. А как тогда скинхеды?

- Гопники. Организации нет. Финансов нет. Оружие - ножи. Пока они ерундой занимаются, диаспоры спокойно

занимают командные высоты. Власть берут. Финансовые потоки седлают. Берут силу, контроль. Только в газетах шум - на

это гопники и годны. Страшный русский фашизм.

- То есть ты их не боялся?

- Чего бояться. Ножом я владею хорошо. Опыт есть. А были бы уличные бои - я пулеметчик. А они в армии не

служат, откуда им тактику знать. Несерьезно. У Гитлера в партии почти все фронтовиками были. Те да - были сила.

Неожиданно оживает рация. Голос Николаича приказывает положить на лед пару ракет - сразу за 'Летучим

Голландцем'. Первой мажу и она булькает в темную воду не успев толком загореться. Вторая и третья рикошетами прыгают

по льду. Тут же начинается стрельба, и мы слышим, как там сыплются стекла.

Напряженно всматриваюсь в темную глыбу плавучего заведения, оформленного довольно аляповато в виде старинного

судна. Неожиданно оттуда на лед сваливается крупная туша. Не успеваю ничего сказать, а пулемет оживает, лупя туда

экономными короткими очередями. Вижу в окулярах брызги льда, взбитые пулями, туша дергается, но ползет к кромке

льда.

- Старшой, видим цель - с обратной стороны дебаркадера или как там его.

- Принято.

Три фигурки бегут в сторону по набережной и останавливаются как вкопанные, как только замечают ползущее тело.

Хлопают выстрелы.

- Обойму давай!

Спохватываюсь. Я же за второго номера! Хватаю из короба своеручно снаряженную обойму и вщелкиваю ее в

бронзовый приемник. Лязгает затвор. Пулеметчик со счастливой улыбкой молотит и молотит.

- Патронов не жаль? Эй?

- Это уйти не должно. Любой ценой. Иначе придут другие следом. Нельзя.

Логика в этом есть. Вторая обойма пустая. Вываливается с другой стороны пулемета. Звякает, упав вниз. Я

наготове и третья идет стык в стык со второй. Но на девятом выстреле пулемет замолкает. Три коротких очереди было.