Ночная смена. Лагерь живых. - Страница 58

- Там же остался его друг. А кстати - кто это такие оба - двое? И пострадавший и этот... господинчик?

Михайлов стеклянно смотрит на меня.

- Из столицы. Весьма высокие гости. Перечислять титулы не берусь - там у меня их визитки лежат, так мелким текстом - на две страницы... Как минимум европейского значения птицы...

Еще интересней.

- Вот знаете - продолжает Михайлов - Больше всего я не люблю, когда делают из меня идиота. И сейчас у меня такое ощущение, что если и не все, то некоторые здесь именно этим и занимаются.

- Если уж признаваться - в тон ему отвечаю и я - то ситуация непонятная и идиотом тут я себя тоже чувствую.

- Не знаю, не знаю... Не пойму в чем тут штука - но вообще-то при тяжелораненом доктор как-то уместнее, чем тут на площади. А вы тут стоите, словно у вас в медпункте все как должно...

- Нечего мне там делать.

- С чего бы? Я вот слыхал, что при ранениях положено оказывать помощь. А ребята сказали, что перевязки наложены на фу-фу... Типа - отвяжись.

Черти глазастые. Хотя тут и образования не надо, видно, что халтура, да еще и нарочитая какая-то. И то, что бинты уже пользованные заметить - тож ума большого не надо.

- Чего молчим?

- Ну, а что тут скажешь? Я ж сказал - чувствую себя идиотом.

Николаич-то с Андреем ушли, Надежду уведя с собой, а я тут с омоновцами, да с комендачами - как рак на мели. Хорошо темно, да в ушанке, а то светились бы у меня уши малиновым светом...

- Почему помощь оказана халтурно?

- Почему-почему... да потому что безнадежник он. В лучшем случае до завтра дотянет - ляпаю я.

- И потому вы там оставили второго? Запамятовали, где карантин находится? - Михайлов явно свирепеет.

Омоновцы пользуются случаем и ретируются по-английски.

Ситуация глупее не придумаешь. И что особенно противно в таком положении - прав Михайлов, будь он неладен - причем по всем пунктам. Набираю в легкие воздуха.

- Вы правы. Причем полностью. Я растерялся. Как скажете - так и будет. Командуйте, Петр Петрович.

- Тогда так - раненого в карантин, под присмотр, по протоколу. И тащите своими силами. И делаете это быстро. Прямо сейчас.

- Так этот второй вой поднимет!

- Ваши проблемы.

- Ну. Ладно.

Вызываю Сашу. Прошу взять кого в носильщики еще и придти в медпункт.

Михайлов сопровождает меня к медпункту. Смотрит нехорошо, разозлился видно мужик от наших непонятностей. Я бы и сам разозлился. Да я и разозлился, только вот предмет для злости не определить. За неимением такового злюсь на самого себя.

Упираемся в запертую дверь. Подливается масло в огонь. Михайлов пыхтит, как паровоз - вот - вот тронется.

Вспоминаю, что ключ у Николаича.

И тут как раз какие-то жалобные причитания за дверью сменяются воплем.

- Доигрались, ребятки! Обернулся ваш безнадежник!

В медпункте грохочет и орет.

- Такую дверь без лома не вынесешь, старая работа - замечает старший патруля.

На шум опять собирается куча народу. К счастью поспевает Саша, Серега и Андрей - с ключом, слава богу.

Саша, встав на колено, открывает дверь. В медпункте - погром. Но московский гость оказался не так прост - сориентировался в обстановке и зажал своего обернувшегося дружка в угол столом, да еще и кушеткой сверху прищемил. Голосит не уставая, но кушетку держит твердо. Дружок, как и положено новообратившемуся, вяло машет целой рукой, но дотянуться не может.

- Давай. Того, что слева - говорит Серега Андрею.

- С удовольствием - почему-то отвечает тот и грохает одиночным.

Зомби с простреленной головой так и остается стоять, припертый в углу мебелью.

Голосящий затыкается после весьма увесистых плюх справа-налево. Его уводят патрули.

- Завтра мне - рапорт к планерке. Я знаю, что вы мне не подчинены напрямую, но настаиваю. Категорически настаиваю.

Михайлов поворачивается и уходит.

Публика потихоньку начинает рассасываться.

Стоим вчетвером. Потом запираем дверь и идем в салон. Говорить неохота.

Замечаю, что рядом с нами идет тот самый старичок - пчеловод.

- А вы что хотите?

- Вам некогда было. А обещали мазь и таблетки - отвечает дедок.

И ведь действительно...

Возвращаемся в медпункт. Пока пасечник косит глазами на хаос и вертикального зомбака за баррикадой смазываю ему пораженную зону зовираксом. Потом пытаюсь вспомнить - где у Надежды лежат таблетки. К счастью зона полок в боевых действиях не участвовала, а порядочек у медсестры - прусский. Потому нахожу таблетки без проблемы.

Объясняю деду, чтоб мазал мазью пять раз в день, чтоб таблетки принимал - как сказано в аннотации и на всякий случай читаю ее. И чтоб не лапами лез мазать, а ватку использовал на палочке - ну и чтоб выкидывал после применения. Даю вату - палочки и сам настругает. Еще даю ему валерьянку. Может спать будет лучше, несмотря на боль и зуд.

Все. Теперь в салон.

- Это - весело тут у вас - замечает маленький омоновец.

- Ну, а у вас, что - скучно?

- Тоже весело. Но не так. Мы там друг на друге сидим и спим по очереди - как в подводной лодке. Соответственно - и веселье. А у вас тут - жилищная проблема решена в целом.

- Солоно вам пришлось?

- Эта - да, солоно. Кто ж знал, что раненых и укушенных изолировать надо по-другому. Работали как положено при карантине.