Ночная смена. Лагерь живых. - Страница 44

К оглавлению

- Но тут же и другие люди поедут.

- Это кто? Доктор? Серега? Опер? Так они и не такое нюхали.

- Надя, чучело ты! И журналисты еще...

Вовка всегда выбирал самые простые решения.

В этот раз он себе не изменил.

Когда-то давно вез он сильно перебравшего приятеля и тот ему в машине наблевал.

После уборки запах не изменился. Вова опрыскал все спреем 'Хвойный лес'. Стало пахнуть облеванными елочками.

Тогда - будучи упрямым в достижении результатов - Вовка добавил еще пару дезодорантов и спреев. И вонью вонь попрал. По его словам, в сравнении с химическом фоном запах рвоты стал пустяком...

Тут же для журналистов он расстарался вовсю. Даже Николаич имел непривычно растерянный вид, когда вылез из БТР.

- Ты ж небось половину бытовой химии, что я тут добыл, на это дело угробил?

- Да ты чо, Николаич! Всего три баллончика!

- Что-то густо уж очень сильно... Не нюхал, как пахнет американская 'бомба-вонючка', но думаю, что вряд ли америкосам удалось тебя переплюнуть...

- Выветрится. Сейчас постоит с открытыми люками - проветрится.

Но ничего из проветривания не вышло. Единственно, что помогало нам перенести страшную вонизму - муки журналистов. Они так физически страдали, что это выглядело уже веселым розыгрышем, тем более, что, не сговариваясь, мы делали вид, что вообще не понимаем, о каком запахе идет речь. Я успел узнать, что звезда, который сейчас находился в шоке, был достаточно известен как знаток быдла и многие его статейки были именно об этом.

- Эй, писатель! Если соберешься тут блевать - предупреждай! Наблюешь в салоне - набью харю! - не оборачиваясь, заявляет хамским толстым голосом водила. Звучит весомо и убедительно.

- Он что, серьезно? - испуганно шепчет мне в ухо пигалица.

- Абсолютно. Он невежественный и невоспитанный человек. Мы его и сами опасаемся. Страшный негодяй, все время кого - нибудь бьет! Даже ногами! - так же шепотом отвечаю я.

Пигалица бледнеет так заметно, насколько это возможно в полумраке БТР.

- Я не понимаю, откуда же берутся все эти плохие люди! - не унимается она.

- А что такое - плохие люди?

- Грубые, жестокие, бесчеловечные... Неужели вы меня не понимаете?

- Не очень, если честно. Я ведь не философ, а обычный лекарь. Для меня понятие жестокости достаточно размыто - больным часто приходится делать больно - для их же блага. А уж бесчеловечность - это вообще понятие, не имеющее точных критериев.

- Как не имеющее? Эти палачи расстреляли без суда пятерых беженцев! Труп одного и сейчас стоит у въезда на причал! Я сама видела! У нас же мораторий на смертную казнь, а они - без суда. Если те и провинились - их надо было судить, в конце концов, они же были людьми, человека можно перевоспитать, переубедить, наконец!

Нет, похоже, что она скорее идеалистка. Лучше б была циничной стервой - с ними проще общаться. Во всяком случае, нет никаких угрызений совести, а скорее удовлетворение, когда перепашешь такую наглую дрянь гусеницами - в переносном смысле, конечно. Да она и сама знает, что может получить ответно и не шибко реагирует.

А тут вроде как ребенка обижать. Ну, дура. Так это не повод. Вон дауны - тоже глуповаты с общежитейской точки зрения, но так добродушны, что обижать их возьмется только редкостная скотина.

- Знаете, вот привезли мы раненого с газовой гангреной. Чтобы спасти жизнь здоровенному мужику, скорее всего, придется отрезать ему пораженную ногу. Жестоко это? Жестоко. Может быть даже и бесчеловечно. Но у меня нет никаких причин осуждать за это хирургов. Вот если бы они отрезали ему здоровую ногу, чтобы сделать себе шашлычок - тогда я бы категорически был бы против.

- Но это же общепринято! И медицина - это святая профессия!

(Боже мой, боже мой, за что мне эта кара, слушать идиотские благоглупости!)

- Знаете, нет в медицине ничего святого. Обычные люди со своими грешками. Вовсе не ангелы. Выполняют свою работу по ремонту человеков. Человеки, в свою очередь делают все, чтоб подорвать свое здоровье всеми доступными способами. При этом медики чуток более гуманны к окружающим, да и то не все. Мне попадались и слесаря, более чуткие, чем иные медики. И что общепринято - резать ногу в разумении шашлычка?

- Не передергивайте! Есть же определенные правила, которые и делают человека отличным от животного!

- Ага. И что делать с вроде бы человеком, если он сам добровольно отказывается от человеческого в себе? Если вместо того, чтобы быть человеком он становится бешеной собакой?

- Вы сравнили - собаку и человека.

- Ну, немножко оскорбил собак, перетерпят. Вы же им не расскажете?

- Не занимайтесь шутовством! Человек - не собака.

- Именно. Поэтому с человека и спрос выше. И к слову - бешеная собака становится такой из-за болезни. Нет ее вины в той смертельной угрозе, которую она несет. А человек - делая свой выбор в сторону чистого Зла - совершенно доброволен и разумен. И потому он страшнее бешеной собаки. И если бешеную собаку можно остановить, только выбив из нее дух, то и человека такого можно перевоспитывать соответственно.

- То есть вы вот так вот - за смертную казнь?

- В некоторых случаях - да.

- Но ведь не Вы дали этим людям жизнь! И не вам - вашему государству - ее отнимать!

- Будь это люди - может быть, я с вами и согласился. Но если они только подобны людям внешне, а вот по сути своей - нелюдь до костного мозга?