Ночная смена. Лагерь живых. - Страница 4

- Не, не получается.

- Вот видите. Потому как ее хозяева - в США. Ну и у Илларионовых хозяева - тоже там. Или в Лондоне. Помните, как наших руководителей легко сажали - раз и Адамов в тюрьме, раз - и Бородин... И ничего так...

- Мда... Ладно, я лучше песню спою. А то вы еще тут гадостей наговорите... Лучше слушайте:

Жил - был знаменитый писатель

Лев Николаич Толстой,

Ни рыбы, ни мяса, не кушал

Ходил по аллеям босой.

Жена его Софья Толстая,

Напротив, любила поесть.

Она босиком не ходила,

Спасая семейную честь.

Из этого в ихнем семействе

Был вечный и тяжкий разлад:

Его упрекали в злодействе -

Он не был ни в чем виноват.

Имел он с правительством тренья,

И был он народу кумир

За роман свой "Анна Каренна",

И обратно "Войну да и мир".

Как спомню его сочиненья,

По коже дирает мороз,

А роман его "Воскресенье"

Читать невозможно без слез.

В деревне той, Ясной Поляне,

Ужасно любили гостей.

К нему приезжали славяне

И негры различных мастей.

Однажды, покойная мама

К нему в сеновал забрела.

Случилась ужасная драма,

И мама меня родила.

В деревне той Ясной Поляне

Теперь никого, ничего...

Подайте ж, подайте, граждане,

Я сын незаконный его.

- Ну, как понравилась песня? - горделиво спрашивает Семен Семеныч.

- Отлично! Просто замечательно. Только вот, наверное, надо было бы снять слева - там же Мясокомбинат и Институт Крылова были?

- Нечего там снимать - полностью демократизированы.

- Что, вот прямо полностью?

- Ага. На всем мясокомбинате работал, может один цех - колбасу делали, а остальное - либо в забросе, либо в аренде. Дружок мой Валерка оттуда кондитерские изделия возил...

На Московский проспект соваться неохота - в районе Шушар немыслимая свалка машин, дороги не видно. Дальше подкатываем к ТЭЦ.

Мне приходится побегать, чтобы выбрать лучший ракурс для съемки - тут оказывается в Купчино здоровенная овощебаза и куча всяких складов. Что интересно - явно живые здесь есть - мало того - вижу, как туда заворачивает несколько грузовиков. Да и дорога изрядно почищена - все брошенные машины стоят на обочинах. На ТЭЦ такой яркой жизни не видно, но Семен Семеныч говорит, что видел нормальных людей на территории... Ну да, тут же и вооруженная охрана была и режимный объект опять же...

Но вот зомби я видел куда больше и куда чаще, чем живых...

Потом сплошной чередой - склады, терминалы, предприятия - и так до Невы. Красавец вантовый мост дает возможность сделать подробную панораму. А дальше опять те же гаражи. Предприятия и склады. Сроду бы не подумал, что их так много, а мы еще и половину дороги не проехали. Как-то не обращал раньше внимания, какой громадный город, в котором я прожил всю свою жизнь...

Ну, не всю жизнь еще... Надеюсь еще поживу...

Кусок трассы, на котором нет ничего особенного и можно перевести дух откровенно радует. Зато очень скоро встаем на трассе, и долго снимаю комплекс магазинов - тут и ИКЕА и МЕГА и еще что-то. Прямо при нас от магазинов выруливают пять грузовиков и катят к нам. Я не заметил, откуда они взялись, но что на площадках магазинов машин немного и я отсюда вижу. Стоячих зомби нет, зато с краю явно валяется пара десятков тел.

Грузовики выезжают на КАД и скоро останавливаются рядом с нами.

Оттуда вылезают мужики в камуфляже - но камуфляж разношерстный и по виду и по цвету. Двое так вообще в черном да еще и в касках. Настроены настороженно, но стрельбы не открывают, хотя все оборужны - вижу у них калаши - со складными прикладами, ну да в кабине такие в самый раз.

Снимаю, но по возможности незаметно, не из положенной позиции, а положив камеру на торпеду в кабине.

К подъехавшим подходит Николаич с Димой. Один из черных кивает и, по-моему, даже делает движение рукой к козырьку. Но удерживается. Не стал козырять.

Разговор идет совершенно спокойно, потом черный достает блокнотик и начинает что-то черкать как усердный школьник на диктанте, а Николаич всей своей фигурой изображает смирение и терпение школьного учителя в тысячный раз повторяющего свое исконное 'Мама мыла папу рамой'.

Стоящий за спиной черного, долговязый парень в камуфляже, очень сильно напоминающем мне эсэсовский пятнистый времен войны, заглядывая через плечо пишущего черного быстро перекатывает информацию к себе на какую-то бумажку.

- Ишь, двоечник - шепчет Саша, глядящий туда же.

При этом небрежно лежащий автомат Саши смотрит дулом как раз на группку встреченных.

Николаич подносит к голове коробочку 'Длинного Уха'. Зуммерит у нас в кабине.

Саша дисциплинированно откликается. Оказывается, мы можем выйти размять ноги. Про охранение - не забываем.

Вылезаем из кабины. Снимаю на камеру встречу, при этом заметивший мои действия второй черный тут же решительно двигается в мою сторону, громко и грозно вопрошая:

- Кто дал разрешение на съемку?

И решительно тянется рукой к видеокамере.

Семен Семеныч ловко втискивается между нами. Саша передвигается вбок, открывая для себя директрису стрельбы, но тут оторвавшийся от записей пишущий начальник поднимает башку в зеленом шлеме (именно шлеме, а не обычной армейской каске) морщится и громко останавливает напарника: