Ночная смена. Лагерь живых. - Страница 119


К оглавлению

119

новые - мешковато одетый пожилой мужик в флотской фуражке и городском камуфляже. Полагаю - это наш штаб в полном

составе.

      Мужик в фуражке как раз и спрашивает меня с места в лоб:

      - Прибыло больше ста беженцев - из лагеря на заводе. Ваши действия?

      - Оповестить медслужбу на берегу и отправлять беженцев туда незамедлительно. Оттуда - на учебный корабль.

Прямо сейчас.

      - А оказать им помощь здесь и сейчас? Лениво? Руки марать неохота?

      - Их поить надо - горячим питьем, согреть, одежду обгаженную заменить на хотя бы сухую, помыть опять же. Здесь

у меня такой возможности нет. Только зря приморозим дополнительно.

      - А так часть из них не доедет!

      - Ослабевших отвезем под присмотром. Но если их сгрузим тут - потеряем больше.

      - А сразу на боевой корабль - по-твоему лучше? Черт знает, кто может в этой толпе оказаться!

      - Ну, отфильтровать тех, кто три дня не ел не пил от тех, кто примазался - не вопрос.

      - Для матросов первого года службы - еще какой вопрос.

      Вспоминаю ловкача-начальника, мирно сидящего на бережке под сенью корабельных пушек.

      - На берегу - грамотный врач с запасом медикаментов. С фильтрацией и сортировкой он точно справится. Придать

патруль для охраны подозрительных. А нам здесь я так понимаю - еще завод атаковать...

      - Умный шибко! Атаковать... Темнеть уже скоро будет!

      В толпе у прибывших машин начинается крик и ругань. С радостью узнаю голос Надежды Николаевны. Уцелела,

значит!

      - А ну пошли прочь с тушенкой, придурки! Только сахар и сухари! Чай давайте у кого есть!

      Николаич негромко говорит:

      - Давайте - ка, Доктор - наводите порядок.

      И повернувшись к кронштадцу:

      - Считаю, что эвакуация беженцев - причем срочная - лучший выход.

      Остальные присоединяются.

      Мешковатый моряк смачно сплевывает и вопреки ожиданиям не орет, а ровным голосом начинает сыпать приказаниями

в свою рацию

       Поворачивается к командирам.

      - Сейчас придет пешая толпа. И сколько-то на замыкающем танке едет. Давайте всю воду и весь сахар. С вас -

ваши маталыги - с вас - оба кунга. В теплый детей посадим. Возражения есть?

      - Если там есть беременные - то лучше их в теплый кунг. Дети выдержат и так. (Это я умничаю.)

      - Я не буду действовать в отрыве от основной группы - заводит старую песню летеха.

      - В случае саботажа я, как старший по званию, сниму вас с командования.

      - А возражений от моих людей не боитесь?

      - В каждой вашей коробочке кроме ваших людей - уже сидят и не ваши. Так что лучше - давайте-ка не

кучедрючьтесь, лейтенант. Если мы и не вполне по уставу действуем, так ситуация обязывает. Сочтемся славой.

      - Славу в тарелку не нальешь и в рот не положишь.

      - Лиийтенант! Я уже вам все сказал. Вы тут - в единственном числе. Слыхали поговорку про одного воина?

Которого за это - поленом? Все, давайте действовать.

      Кунг для неафишируемой среди широкой публики высадки морфа и его хозяина приходится отогнать за передовое

охранение.

      Летеха скрепя сердце посылает БТР. Сапер опять же ненавязчиво перекрывает яму, где мы втроем устроились своими

подчиненными.

      Еле-еле я успел перекинуться парой слов с Семен Семенычем. Мутабор все это время старательно подпевал - то

есть выл и ревел как заведенный. Особое воодушевление ему дало то, что вивисектор мало не блевал от этого пения.

Сейчас вивисектор с отвращением кутается в грязнючее красное одеяло. Холод преодолел брезгливость. А мне почему-то

вспоминается, что приказом царя Петра старательно утеплили тулупом любовника царицы Евдокии - первой петровской

жены. Чтоб сидя на колу, прожил подольше.

      Если можно сказать про мертвеца, что он нервничает - то по отношению к Мутабору это определение годится. Я

тоже нервничаю. В меньшей степени, конечно.

      А моего знакомца - вивисектора просто колотит. Когда сидишь в яме, мир приобретает несколько странную

перспективу.

      Честно признаться, я сильно подозреваю, что собственно расклад уже сделан и скоро невначай подошедший

автоматчик из нашего конвоя - охраны просто с трех метров длинной очередью снесет морфу башку. Судя по всему, морф

думает в том же направлении. Как ни странно - о нас словно забыли и меня не дергают для помощи беженцам.

      Остолбенело открываю рот - со стороны завода на бреющем проносится пара вертолетов. Боевые, вроде их

крокодилами зовут. Сначала, услышав очень характерный рокот со свистом (а винтотрясы как и танки дают смешанный шум

- низкий рокот и ритмичный шелестящий присвист) я и не понял, что это.

      В первый момент прижигает мысль, что противник уже и винтортясами обзавелся и сейчас нам тут кашу устроят, но

агрегаты мирно проходят над нашей группой и беженцами. Один начинает облет по кругу, другой зависает в нескольких

метрах над землей, словно чудовищная стрекоза, потом ложится на курс к Кронштадту, следом - сзади и чуть выше уходит

и второй. В воздухе еще летают какие-то не то тряпки, не то бумажки, поднятые воздушным вихрем.

      Пока хлопаю глазами, оживает почему-то вивисектор.

      - Мутабор яма расстрел. Господин Кронштадт лечение.

      Это он интересно к чему?

      - Господин информация ценность. Мутабор людоед дрянь говно.

119